Предательский голос.


Андрей Плахов о роли устного кинопереводчика – по следам курьезного случая с фальшивым русским переводом «Железной леди»


Напомню предысторию: в канун вручения «Оскаров» картина про Маргарет Тэтчер была выложена в интернете с искажающим смысл русским переводом. А поскольку прокатная компания «Каскад» не устроила пресс-показа, кинокритики один за другим принялись скачивать фильм с торрентов и описывать его в версии, как оказалось, крайне далекой от оригинала. И я тоже, будучи практически невинен по части скачивания, согрешил, надеясь на понимание Всевышнего, – тем более что находился в это время в путешествии, в городе Ханты-Мансийске, куда «Железная леди» еще не доехала.

Тяжесть греха обнаружилась несколько дней спустя в московском кинотеатре. Анонимный автор пиратского перевода не просто утрировал и расцветил текст первоисточника, но творчески блистательно переработал его с точностью до наоборот. Начиная с мелочей – впрочем, тоже показательных. Когда миссис Тэтчер с дочерью за рулем едут по парку в открытой машине и едва не врезаются в велосипедиста, они заходятся нервным смехом, но все же успевают извиниться. Это – в прокатной версии. В интернетовской две фурии устраивают охоту на велосипедиста с воплями: «Дави его!» – это принцип их отношения к людям, близкий сердцу московских беспечных ездоков.

В итоге фальсификация выходит на глобальный уровень. Оказывается, «небольшой бардачок» на Фолклендских островах был устроен по сговору с аргентинской хунтой, а родственникам жертв «грязной войны» премьер-министр велит послать «что-нибудь дешевенькое». Между тем в прокатной версии (уже опасаюсь говорить – в оригинале, кто их знает, этих переводчиков) Тэтчер клеймит «аргентинских фашистов», посягнувших на чужую территорию, и совершенно искренне скорбит о погибших британских солдатах. И вообще она на протяжении фильма цитирует не только Киплинга, но и Франциска Ассизского.

Независимо от того, как относиться к Тэтчер и оценивать ее роль в истории, – есть законы жанра, и против них не попрешь. Как пишет моя коллега Лидия Маслова, канон добропорядочного байопика требует, чтобы героиня была «на лицо железная, добрая внутри», а ее сомнительные поступки объяснялись какой-нибудь психологической травмой. Так оно и есть в версии режиссерши Филлиды Ллойд. В юности Мэгги, вызывая насмешки подруг, стояла за прилавком: помогала отцу в бакалейном бизнесе. Прорвавшись своими силами на верхушку общественной пирамиды, она не испытывала никакой жалости к париям и неудачникам – в отличие от других лидеров Консервативной партии, получивших все от рождения и мучимых комплексом вины. Так что «давить и не пущать» заложено в социально-психологической природе этой женщины.

Признаемся, что нет скучнее жанра, чем байопик. Вероятно, так же думали веселые ребята, приступая к пиратскому переводу «Железной леди». Другой мой коллега, Юрий Гладильщиков, тоже впутанный в эту историю, считает ее чьей-то эстетической провокацией. Впрочем, с таким же основанием можно говорить о провокации политической, и недаром при первом просмотре мне пришел в голову Кургинян в роли автора сценария – с одной поправкой: если бы он обладал чувством юмора. Вполне вероятно, что наследила какая-нибудь наша левая или националистическая группа, вложив в священные уста Мерил Стрип призывы расчленить Россию, Украину, Белоруссию, установить диктатуру элиты, задавить «вонючий рабочий класс», сократить население с помощью вирусов и рекордно повысить смертность. Оттуда же идет и повышенное внимание королевы свободного рынка к теме русских олигархов, вскормленных на либеральных экономических теориях: не хватает только чудесного термина «либерасты».

Видно, репутация у Маргарет Тэтчер такова, что все стерпит. За старушку вяло заступилась разве что газета «Гардиан», а единственный из людей российского кинобизнеса, кто проявил интерес к фальшивке, – дистрибутор Сэм Клебанов. Хотя по идее российским прокатчикам было бы логично поинтересоваться, кто стоит за хулиганским переводом. Впрочем, возможно, ими движет другая логика: любой скандал вокруг фильма работает на коммерческий успех. Я, во всяком случае, заплатил свои 300 рублей за повторный просмотр «Железной леди», а назовите мне критика, который ходит в кино за свои деньги.

История кинодубляжа мало исследована, а те, кто ею займется, уже с трудом соберут свидетельства и апокрифы советской эпохи. Она породила и свои шедевры, и анекдоты тоже. «Конформист» Бернардо Бертолуччи был так виртуозно порезан и озвучен по-русски, что из него вообще практически выпала ключевая тема однополой любви: режиссер, приехав в Москву и глянув прокатную версию, так расстроился, что вышел из итальянской компартии. На показах Московских фестивалей расцвело искусство закадровых переводчиков, достигших совершенства в поисках эвфемизмов. Лучшим из них был Алексей Михалёв, чья звезда достигла пика в эпоху пиратского видео. Он с балетной легкостью переводил как самые интеллектуальные, так и самые вульгарные тексты. Его голос был знаком миллионам зрителей, и за ним шла слава единственного и незаменимого переводчика, способного вытянуть самую сложную в языковом отношении картину, а порой и спасти явно провальную. Он облагораживал идиотский текст, вложенный сценаристами в уста актеров, – отнюдь не нивелируя пикантность и остроту, а придавая даже самым банальным и бездарным репликам лоск артистизма. Любопытно узнать, что бы он сделал с «Железной леди», попадись она ему в руки.

Михалёв создал эталон профессии устного кинопереводчика, которая приобрела в нашей стране отдельное значение. На Западе этой профессии и в помине нет, ибо существуют либо достаточно кондовый дубляж, либо субтитры, тоже оскопляющие языковое богатство оригинала. Полвека назад, в 60-е годы, Лукино Висконти снимал великое итальянское кино, в котором французские, английские, американские, австрийские, шведские звезды – от Берта Ланкастера до Алена Делона, от Ингрид Тулин до Шарлотты Рэмплинг – были прекрасно дублированы. В наши дни прямой записи звука и формирования новых конвенций экранной условности это нельзя себе даже представить. В страшном сне. Сверхчувствительные звуковые технологии привели не в последнюю очередь к доминированию англоязычного кино: оно бравирует оксфордским акцентом, освоенным чудесницей Мерил Стрип, и великолепным тарантиновским сленгом. Знакомая француженка как-то сказала: мечтаю так же красиво произносить слово fuck, как в фильме Pulp Fiction!

Невозможен киносеанс в Венеции или Роттердаме, на котором оригинальный звук заглушался бы голосом хоть самого распрекрасного переводчика. Но мы – не Запад. Наши фестивали только недавно, и то не все, избавились от прямого перевода в зал. У нас боятся раздавать публике наушники: а вдруг разберут на запчасти. У нас – еще недавно в самой читающей стране мира – как черт ладана боятся субтитров. Главное же – российский народ без проблем, не ощущая никакого дискомфорта, смотрит кино, в котором оригинальный саундтрек варварски заглушен переводом.

Скорее всего развитие техники приведет к слуховой революции в массовом сознании. Плюс все большее количество людей может и хочет смотреть англоязычное кино в оригинале. Исчезнет ли профессия устного переводчика, способного «улучшить» фильм, или мы сохраним ее в качестве национального раритета? Не знаю. Прогресс неумолим, но когда он победит, останется ностальгия.

Когда-то мировой кинематограф, со всеми его звездами обоего пола, пришел к нам, озвученный голосом Михалёва и других виртуозов эпохи перестройки. Сегодня желающие (а их немало) могут наслаждаться переводами Гоблина. Когда я смотрел в его исполнении (именно так хочется сказать) «Рок-н-ролльщика» Гая Ричи, то буквально валялся под стулом от хохота, к тому же узнал много новых слов. Признаюсь, и «Железная леди» мне гораздо больше понравилась в исполнении неведомых импровизаторов, чем в политкорректной авторской версии. И Мерил Стрип куда лучше смотрится в образе осатаневшей стервы, нежели в роли доброй феи, распространяющей горькие, но полезные пилюли среди своего народа.



© Андрей Плахов
21 марта 2012 г.

Обсуждение этой статьи здесь:
Общее обсуждение кино в авторском переводе. Текущие вопросы.